Последняя жизнь нечисти - Страница 69

Я молчала. Боюсь, после этого признания Рикки точно меня возненавидит. Так что пусть лучше пребывает в счастливом неведении.

– Я жду. – Рикки легонько щелкнул меня по носу, и я с трудом сдержалась, чтобы не клацнуть зубами, перехватывая его руку. – Тефна, честное слово, я не обижусь и не рассержусь. Что бы ты мне ни сказала, в каких бы тайных умыслах ни призналась – я тебя уже простил. Клянусь!

– Беда только в том, что я себя не простила, – призналась я, стыдливо отводя глаза. Больше всего хотелось лечь на землю ничком, закрыть лапами голову, лишь бы не видеть Рикки. Он может утверждать что угодно, но вряд ли его обрадует правда.

– Ну же, – приободрил меня пасынок. – Смелее!

– Я метаморф, – с трудом выдавила я из перехваченного болезненным спазмом горла. – Значит, не могу жить без благословения бога-сына. Точнее, жить-то могу, но менять ипостаси – нет. И я не готова расстаться с серой шкурой кошки. А он… Он пригрозил мне, что навсегда лишит меня этого счастья. Что я застряну в теле человека и никогда более не почувствую песни дороги под лапами. Знаешь, после всего этого я даже на Аджея теперь не сержусь. Он предал меня, втянув в авантюру с храмовниками, по той же причине. Только Аджей испугался навсегда лишиться неба.

– Не понял, – честно признался Рикки. – Твоя ненависть была искренней и неподдельной. Никто, даже боги, не в силах внушить кому-нибудь такое чувство.

Я вместо ответа указала на браслет, чья черная широкая лента затерялась в моей густой шерсти.

– Как думаешь, почему бог-сын подсунул мне эту штуку? – шепотом спросила я, в любой момент ожидая, что последует строгий окрик внутреннего голоса – не сметь рассказывать! Но мой постоянный невидимый собеседник молчал, и я решила быть откровенной с Рикки. Кто-кто, а уж он-то точно поймет меня.

– Представления не имею, – честно признался пасынок. – Наверное, чтобы сделать тебя более могущественной? Мало какой метаморф мог пройти через все испытания, которые выпали на твою долю, и остаться в живых. Без браслета ты бы элементарнейшим образом застряла в одной из ипостасей в самом начале приключений.

– Не только поэтому. – Я облизнула грустно поникшие усы. – Браслет пробуждает во мне все самые потаенные темные желания. Заставляет ненавидеть и желать зла любому, кто так или иначе обидел меня. Даже если обида большей частью надуманная. Рикки, это была проверка. Когда я впущу в наш мир бога-отступника, то он положит к моим ногам все богатства мира. Я получу все, что пожелаю, и даже больше. Бог-отступник увидит самые сокровенные мои тайны, обязательно постарается бросить меня в пучину безумия и слепой ярости на весь мир. И бог-сын хотел убедиться, что я с честью пройду через это испытание. А как это сделать, если прежде не подвергнуть меня тому же? Вот я и рухнула в бездну отчаяния и всепоглощающего гнева. Да, Рикки, я ненавидела вас. Ненавидела себя, Виррейна, всех, когда-либо встреченных на моем пути. Но за шаг до падения успела остановиться. Или же меня остановил бог-сын. Он показал мне, к чему приведет моя возможная сделка с богом-отступником. И сейчас может быть доволен: ни за что на свете я не превращусь вновь в то обезумевшее от жажды мести животное, которым была совсем недавно.

Рикки долго обдумывал то, что я ему рассказала. Костер начал затухать, но он не торопился подкидывать дрова. Дождь почти прекратился. Лишь изредка с негромким шипением от заклинания, оберегающего нас от непогоды, отражались крупные редкие капли.

Я уже стала засыпать, когда услышала негромкое:

– И все же я верю, что ты остановилась сама, Тефна.

* * *

После ночного разговора мы больше не возвращались к скользкой теме моего предательства. Рикки на следующий день встал только ближе к полудню, проспав не меньше двенадцати часов подряд, зато выглядел куда лучше, чем накануне. Теперь мне было так же спокойно рядом с ним, как и раньше. Нет, нельзя сказать, чтобы в последние дни я его боялась, но, что скрывать очевидное, опасалась, периодически чувствуя неясное смутное беспокойство. Однако после отдыха зверь, которого в последнее время я все чаще замечала в его глазах, куда-то спрятался.

Мы позавтракали, а точнее сказать, пообедали остатками вчерашнего пиршества, после чего вновь пустились в путь.

И опять дорога запела у меня под лапами. Я бежала, выкинув все посторонние мысли из головы. Зачем заранее беспокоиться или переживать? Даже если завтра мне предстоит умереть, то сейчас-то я жива. А значит, все не так уж и плохо, как могло показаться.

Периодически я с беспокойством поглядывала на низкие дождевые облака, цепляющиеся клоками за вершины деревьев, опасаясь увидеть в разрывах туч Шерьяна верхом на золотом драконе. Но, по всей видимости, наши приятели безнадежно отстали, что не могло не радовать. Больше всего меня беспокоил конечно же храмовник. Если они догонят нас, то именно с ним будут наибольшие проблемы. При необходимости бог-сын быстро и жестоко поставит Аджея на место, пригрозив ему тем же, чем и раньше – отречением от неба. С Шерьяном же подобный фокус, боюсь, не сработает.

«Пожалуй, в этом ты права, – задумчиво проговорил внутренний голос. – На храмовника у меня нет рычагов влияния. В случае чего именно тебе придется с ним разбираться».

Я хищно оскалилась, ни на миг не сбавляя скорости. Да, у меня есть способ, как умерить пыл Шерьяна. Он сам признался, что не собирается защищаться во время нашего смертельного поединка один на один. Казалось бы, куда уж проще: он попытается помешать, получит вызов и погибнет в поединке. Но все же я бы хотела обойтись без столь крайних мер. Иначе взбунтуется уже Рикки.